Этническая история
Источник: Чишмы – край светлых родников: научно-справочное издание/ Редкол.: Р.М. Асадуллин(гл.ред) Г.Т. Хусаинова (авт.-сост., отв. ред.) Г.А. Юмагулов и др. – Уфа: Восточная печать, 2004.- 320с. ил.
Письменные источники по древней и раннесредневековой истории Южного Урала указывают на то, что Демская долина уже в X в. была населена башкирскими племенами. Одно из первых письменных сообщений об этом содержится в описании путешествия арабского посольства в Волжскую Булгарию Иби-Фадлана, который называют эту территорию «страной башкир». В других сочинениях арабских авторов: аль-Масуди, Идриси, аль-Хамави, Ибн-Саида, Ибн-Даста Приуралье и южный Урал именуется как «хребет башкир», «земля башкир», «страна башкир». Не исключено, что на эти земли проникали тюркские группы булгар, печенегов и кипчаков, соседствовавшие с башкирами на западе и юге. Но их численность не была значительной, поэтому их пребывание здесь не отразилось в источниках. Не вызывает сомнений, что башкиры представляли собой монолитную этническую общность, так как источники сообщают о военных столкновениях башкир с соседями, в которых башкиры характеризуются как серьезная сила, способная отстоять границы своей территории.
Природно-географические условия региона, благоприятные для номадов лесостепной полосы, давали все необходимое башкирам. «Именно на этой территории, – пишет известный этнолог член-корреспондент РАН Р.Г. Кузеев, – происходил сложный процесс формирования основных этнических признаков башкирской народности».
В первой половине II тысячелетия могло быть несколько этапов переселения (или подселения) тюркоязычных племен с юга и юго-востока в пределы региона. Это печенеги, контакты которых с башкирами были очень тесными и продолжительными, о чем свидетельствуют восточные источники. Кипчаки, вытеснившие печенегов в начале XIII в. сами стали объектом нападения монгольской армии, часть кипчаков, по мнению многих исследователей, покинула прежние места обитания, но не было для нее другого приемлемого пути движения, кроме как в северных направлениях, включая Башкирию.
В конце XIII – начале XIV вв. в Золотой Орде возникла самостоятельная Орда темника Ногая, после смерти которого орда разделилась, и одна из ее частей прочно обосновалась в юго-западной Башкирии. Видимо, в это время некоторые башкирские родоплеменные объединения навсегда покинули территорию левобережья Белой и поселились в восточных и северных областях Башкортостана.
XVI в. стал поворотным моментом в истории Башкортостана. В середине столетия Московская Русь завоевала Среднее, а затем и Нижнее Поволжье. Первым важным следствием этого события стал уход ногаев с территории левобережной Белой. Несмотря на то, что огромные территории освободились для хозяйственной деятельности, башкиры не спешили возвращаться на земли, некогда принадлежавшие им. Р.Г. Кузеев отмечал, что пространства юго-западной Башкирии на полстолетия превратились в «дикое поле».
Другой важный процесс, начавшийся в середине XVI столетия – исход народов Среднего Поволжья и Прикамья – татар, марийцев, чувашей, мордвы, удмуртов – на восток. Наиболее удобным местом для укрытия от военно-политического преследования, экономического давления и насильственной христианизации стала для них Башкирия. Но важно и другое: переселенцы обосновывались в местах, близких по природно-географическим характеристикам к тем, в которых они обитали до завоевания Казанского ханства Иванов Грозным.
Процесс переселения поволжских народов в Башкирию растянулся на несколько столетий. Он шел непрерывно, но с разной степенью интенсивности. Можно выделить 3 этапа этого движения. Первый – с средины XVI до середины XVIII в., когда сюда переселялись в основном поволжские народы. Совокупная их численность к концу периода была, видимо, близка к общей численности башкир. Второй период – с середины XVIII в. до середины XIX в., когда начинается вольная или крестьянская, и активизируется военная колонизация Башкирии славянами из внутренних областей России. Продолжают прибывать и народы Поволжья. На третьем этапе – с середины XIX до начала XX вв. – в связи с отменой крепостного права продолжается переселение в Башкирию вольных крестьян и других категорий населения. к концу этого периода окончательно складывается этническая картина Чишминской земли, в которой первое, по численности, место занимает русское население, второе – татарское, третье – башкирское и четвертое – финно-угорские и другие народы.
Исторически территория Чишминского района была местом обитания одного из древнейших и многочисленных башкирских родоплеменных объединений – мин. В документах начала XX в. значатся вотчинные владения башкир Чуби-Минской и Кыркивли-Минский волостей.
В древности, на рубеже первого и второго тысячелетий н.э., обитатели демской долины – Башкиры-минцы – вели типичное скотоводческое хозяйство, и вся система жизнеобеспечения. А также связанные с ней традиционные элементы духовной культуры были близки к классическим образцам культуры номадов степняков. Взаимодействие с финно-угорскими и тюркскими народами Урало-Поволжья, Южной Сибири и средней Азии, которое временами было достаточно интенсивным, накладывало отпечаток на культуру башкир, придавая ей отличительные от других кочевых народов черты. Однако, как отмечает один из авторитетных исследователей истории и культур башкир – С.И. Руденко, это многовековое взаимодействие «коренным образом не изменило ни физического типа, ни языка, ни быта башкир».
Башкирская деревня первой половины XVIII в. отличалась от деревень переселенцев (русских, татар, мордвы) тем, что являлось преимущественно зимним стационарным поселением. Летние жилища башкир были двух типов: войлочные сборные юрты и хижин, сооружавшиеся из жердей, лыка, коры деревьев. К концу XVIII в., по замечанию члена С.- Петербургской Академии наук П.С. Палласа, башкиры занимались земледелием не хуже, ем традиционные земледельцы – татары и жили уже в деревянных домах круглый год. Башкирская деревня начала XIX в. представляла собой поселение «раскидистое», состоящее из «кустов», или «гнезд». В такой деревне бывало немного усадеб (дворов), но довольно крупных, объединявших несколько малых семей и их домов.
В начале XX в. демские башкиры жили оседло, в деревнях, но продолжали заниматься табунным скотоводством. В этой связи продолжали бытовать производство кумыса. На зиму запасали корот, а из мясных продуктов – кызылык. На летние кочевки башкиры, в отличие от своих соседей на юге и востоке, уже не выезжали, однако практиковали вольный выпас скота. Местами кот находился на подножном корму до середины зимы.
Башкиры оставались искусными охотниками и пчеловодами, правда, их пчеловодство в начале XX в. стало пасечным. Традиции знаменитой соколиной охоты постепенно забывались, а вариант охоты – преследование на лошадях – еще сохранялся. Земледелием занимались повсеместно, и оно превращалось в основу хозяйства демских башкир. Огородничество было развито слабо. В основном сажали картофель, другие овощные культуры получили распространение только в 1950-е годы.
В конце XIX – начале XX вв. входят в обиход заводские Луги и сельскохозяйственные машины – жатки, молотилки, веялки. Из ремесел были развиты домашняя обработка животного сырья, ручное ткачество. Обработка дерева.
Жилища демских башкир представляли собой срубные бревенчатые дома, чаще всего четырехстенные, с соломенной двух- и четырехскатной крышей. В начале XX в. были и дома из одинарного плетня, обмазанные глиной. Интерьер жилища был небогат и перетерпел изменения по сравнению с прошлым. На смену башкирскому чувалу пришла «русская» печь, но модифицированная, с плитой и встроенным в нее казаном для приготовления пищи. Нары – һике занимали значительную часть пространств и служили и местом пищи, и местом отдыха семьи. Сохранялось разделение женской и мужской половины дома занавесом – шаршау.
Ранней весной после прилета грачей в каждом ауле устраивали празднество каргатуй («грачиный праздник») в честь оживающей природы и культа предков. Перед севом проводили праздник плуга (сабантуй). Для праздника забивали кобылицу или нескольких баранов, корову; приглашали гостей из соседних деревень, до и после общей трапезы устраивали состязания по борьбе, конным скачкам, соревнования в беге, стрельбе из лука, шуточные состязания (перетягивание каната, бой мешками, разбивание горшков с завязанным глазами и др.). праздник сопровождался моленьями на местном кладбище. В середине лета проходил джин (йыйын), праздник, общий для нескольких деревень, а в более далекие времена – племени, волости. Во время джинов совершались торговые сделки, брачные сговоры, устраивались ярмарки. Летом проходили девичьи игры на лоне природы, обряд «укушкин чай», в котором участвовали все женщины.
В засушливое время проводился обряд вызывания дождя (теләк) с жертвоприношениями, обливанием друг друга водой. В общественном быту башкир большую роль играли помочи (омә), среди которых особо выделяются помочи в связи с возведением дома. На сборку сруба собирались едва ли не всей деревней, а когда дом был готов, также праздновали всей общиной. Страивали помочи на сенокосе, жатве. Молотьбе, при осеннем забое скота.
О том, насколько сложной была этническая структура населения можно судить на примере отдельных населенных пунктов. В одном из документов, датированном 1740 г., упоминается башкирская деревня Якупово, основателем которой считается Якуп Утяшев – сотник Чуби-Минской волости. Согласно сделки о припуске на земли чуби-минцев туркмена-сарта Ишкея Чумаева. Сам фат припуска не удивителен, интересно то, что документ подтверждает условия, на которых «деды и прадеды» минцев отдавали в аренду свои земли сартам Ишкеевым и другим родственникам их» раньше. Тало быть, эти отношения складывались задолго до 1730-х годов.
В 1738 г. зафиксирована сделка вотчинников чуби-минцев во главе с Якупом Утяшевым и русского драгуна В. Третьякова о сдаче ему в аренду роком на 20 лет части земель по реке деме «пониже Байчуриной юрты». В 1746 г. Якуп Утяшев вместе с другими сородичами продали земли мишарскому старшине Салиху Муслюмову, впоследствии основавшему на то земле деревню Салихово. В 1795 г. в материалах 5-й ревизии упоминается деревня Кара-Якупова, образовавшаяся в результате слияния деревень Якупово и Юнаево, в которой, по сообщениям источников, жили сыновья Якупа Утяшева, либо, как считает историк А.З. Асфандияров, это два названия одной и той же деревни. Деревня Кара-Якупова была одной из крупных в волости, в конце XVIII в. уже не была однородной, здесь вместе с башкирами-вотчинниками жители тептяри – выходцы из деревни Бабикова. В 1846 г. караякуповцы вместе с вотчинниками из деревень Термы, Хозятово продали часть земли титулярному советнику Бухарметову, а в 1874 г. – князю А.Н. Кугушеву. На этой земле возникли починки Новокнязевский и Александровский. В XX в. Кара-Якупово входит как большая деревня с развитым земледельческим хозяйством. Здесь были 4 кузницы, несколько бакалейных и мануфактурных лавок, 2 мечети, русско-башкирская земская школа.
На примере истории деревни Караякупова мы видим, как происходило усложнение этнической структуры региона и башкирских деревень. Реформы второй половины XIX в. и революция XX . придали этому процессу еще более мощный импульс. В XX в. контакты и взаимодействие башкир с татарами стали особенно интенсивными.
В результате социально-экономического и политического развития в XX в. башкирская культура сблизилась с татарской и вместе с ней развивается в направлении урбанизированной европейской. Главными признаками этнической идентичности башкир в этих условиях становятся язык, историческая память и самосознание.
Значительную часть проживающих в Чишминском районе татар составляют татары-мишари. Происхождение этой этнографической группы до сих пор являются предметом дискуссий. Одни исследователи видят в этногенезе татар-мишарей исключительно тюркские кони, другие считают их потомками тюркизированных угров – мадьяр и связывают их прошлое с масштабной миграцией угорских племен из Зауралья, а также с Великой Венгрией, легенды, о существовании которой в Прикамье и Приуралье известны по раннесредневековым венгерским источникам. Р.Г. Кузеев предполагает, что генезис мишарской общности связан с буртасами, обитавшими в начале II тысячелетия н.э. в Окско-Сурском междуречье и неожиданно исчезнувшими с этнографической карты региона в эпоху Золотой Орды.
Основная масса татар-мишарей и ныне проживает на этой территории, а также в Среднем Поволжье, в южной части Татарстана. Исследователи полагают, что мишари – одни из самых ранних переселенцев в башкирские земли. Возможно, поэтому в старинной женской одежде татар-мишарей и башкир обнаруживаются аналогии. Есть также основания считать, что мишари или их часть попали в Башкирию из Вятской и Пермской территорий, где они пребывали в статусе «лашманных татар», т.е лоцманских, приписанных адмиралтейству и занимавшихся заготовкой корабельного леса. В «лашманы» в начале XVIII в. записывали татар Среднего Поволжья, отказавшихся принять крещение.
По данным историков XIX в., первопоселенцы – мишари до основания Оренбургской губернии арендовали башкирские вотчинные земли и платили владельцам ежегодный ясак куницами, лисами, бобрами, медом, либо деньгами. Позже основная часть чишминских Татар-мишарей влилась в сословие «служилых людей». В русских документах они значились, как «мещерское сословие», или просто «мещеряки», и это название включало одновременно и социальный статус, и этническую принадлежность. Вместе с башкирами они входили в Башкиро-Мещерякское войско и с конца XVIII в. несли казачью службу на Уральской линии крепостей, созданной для охраны границ с кочевыми обществами казахских степей, Средней Азии и Южной Сибири. Позже вместе с башкирами мишари принимали участие в военных походах русской армии, использовались для поддержания порядка в Оренбургской и Уфимской губерниях.
В начале XIX в. мишари управлялись своими юртовыми старшинами и кантонными начальниками, находясь в составе 4-го – 8-го юрт 3-го мишарского кантона, в пореформенный период были переведены в гражданское состояние. В первой четверти XX в. в Чишминской волости насчитывалось до двух десятков мишарских деревень. Наиболее крупные из них: Чишмы, Аминево, Уразбахтино, Еремеево, Калмашево, Сафарово, Кашкалаши, Салихово.
Современники в XVIII и XIX вв. находили, что духовная культура мишарей и башкир «во всем сходна». Но необходимо учесть, что для русских наблюдателей, а первые этнографические заметки о мишарях и башкирах сделаны ими, культура мусульман выглядела единой, неразрывной. Вместе с тем, и краеведы прошлого, и современные историки, и этнографы признают, что татары-мишари, «по-службе» стоявшие ближе других к башкирам, и «по-жизни» сближались с ними. Они заимствовали у башкир местные традиции скотоводства, пчеловодства, производства молочных продуктов, в частности, – кумыса. Они также имели большие стада лошадей и овец.
Мишари, в свою очередь, передавали башкирам навыки своего главного занятия – земледелия. В нем мишари. Как и казанские татары, достигали значительных успехов. Вначале XX в. они применяли трехпольную паровую систему земледелия и получали большие урожаи зерна. Неслучайно в их деревнях было по деревнях было по несколько водяных мельниц, в Уразбахтино, например, – 2, в Еремеево – 3, в Сафарово – 3 и т.д.
Татары-мишари активно занимались торговлей и ремеслами. Только в Сафарово было 12 торговых лавок, в Кашкалаши – 13. Чишминцы славились плотницким делом, сафаровцы – сапожными, в Калмашево изготавливали на продажу для всей округи валенки. Были среди мишарей и искусные мастера-ювелиры, изготавливавшие женские украшения из серебра и полудрагоценных камней. В среде мишарей, больше чем у других этнографических групп, наблюдалось отходничество. Как отметил краевед середины XIX в. В.М. Черемшанский, они чаще других уходи на заработи в города и нередко там оседали. Жили мишари и в башкиро-тептярских и татаро-тептярских деревнях.
Ныне тептяри в Чишминском районе идентифицируются как татары, хотя в прошлом в числе тептярей были и башкиры, и мишари, и даже мордва. Еще в XVI-XVII вв. тептяри формировались как социальная, но этнически разнородная общность припущенников на башкирских вотчинных землях. За это они платили ясак сначала башкирам, затем – государству. Которое уже во второй четверти XVIII в. выделило их как сословие, занимавшее промежуточное положение между служилым сословием башкиро-мещеряков и государственных – ясашных крестьян. Тептяри платили меньший, чем ясашные, налог. В конце XVIII в. они были включены в состав Башкиро-мещерякского войска, и из них были сформированы два полка. Служба тептярей отличалась о службы башкир и мишарей и государственных крестьян. Они выставляли рекрутов на 15-летний срок. Территориально тептяри делились на военно-административные единицы – команды. Чишминские тептяри входили в состав 1-4 команд и управлялись своими старшинами.
Особый социальный статус тептярей и их смешанный этнический состав, длительное совместное проживание одних деревнях разных этнографических групп – казанских, алаторских татар, мишарей, башкир наложило отпечаток на этнокультурные процессы, протекавшие в их среде. Сложились особый тептярский диалект, особые черты духовной культуры и менталитета. В отличие от центральных и северо-восточных районов, где сформировалось особое тептярское этническое самосознание, групповое сознание чишминских тептярей не вышло за рамки социально и после отмены сословных различий в третьей четверти XIX в. они стали идентифицировать себя как татары, реже – как башкиры.
Чишминские татары-тептяри жили в деревнях Арово, Барсуанбашево, Кляшево, Сайраново, Яшкеево, Бабиково, вместе с сословными мишарями и башкирами – в деревнях Чувалкипово, Теперишево, Нижние Тирмы, (Ильясово), с башкирами – в Караякупово, Кучумово и других деревнях.
В материальной и духовной культуре тептярей – чишминцев обнаруживается мало отличий от этнографических групп казанских татар и мишарей, разве что главным их занятием всегда было земледеление.
Собственно татары (казанские ли средневолжские) по данным статистики первой четверти XX в., проживали в деревнях Исякаево, Ак-Елан, Чогул. Они некогда также состояли в припущенниках, но, в силу моноэтничности их деревень, либо потому, что оказалось в ясашном сословии, всегда учитывались как татары. Культура казанских татар отличается от мишарской незначительно (это этнографические группы – подразделения одного народа). Казанские татары – давние и основательные земледельцы, и животноводы, чем определялась вся система их жизнеобеспечения. Даже в старину у них меньше чем у мишарей, тептярей и, тем более башкир, были развиты охота и рыболовство. Они – искусные пчеловоды, но раньше других перешли на пасечное, стационарное пчеловодство.
Структура питания татар несколько отличалась от мишарской. У них прочнее сезонные варианты народной кухни – преобладание мясной пищи в зимний период и растительной – в летний. Активнее других татары разводили и использовали и использовали домашнюю птицу – кур, гусей, уток.
В традиционной одежде казанских татар, мишарей и башкир данной территории меньше отличий, чем в других областях Башкортостана и Урало-Поволжья. Комплексы их одежды уже в конце XIX в. были практически идентичными. Так, в женской одежде башкирок довольно рано распространились женский колпак и нагрудное украшение һырга, вместо кашмау и һакал. Татарки, мишарки и башкирки носили в конце XIX в. платья, пошитые из пестряди, либо фабричной ткани. Крой платья был одним и тем же. Разве то платье башкирок и тептярок отличалось большим числом оборок на подоле. Татарские камзолы были более приталенными и короткими, чем у башкирские. Башкирские чаще украшались монетами и галуном. Традиционная обувь башкир конца XIX в. – сырыки и ката, реже лапти, у мишарей – ката, кожаная обувь – калуш и итек, у тех, кто победнее – лапти, у казанских татар – кожаные ичег, итек и татарские лапти. В мужской одежде отличий наблюдалось еще меньше.
Близкой была и духовная культура башкир и татар Чишминской земли. Ее основу составляла мусульманская традиция. В каждой деревне до революции была мечеть, а в крупных – по несколько. И башкиры, и татары праздновали весной каргатуй, проводили сабантуй. Летом вместе собирались на жиен. Причем на чишминской земле жиены уже в XIX в. были совместными. Главной практической целью жиенов были смотрины женихов и невест. Неслучайно поэтому. Как отмечал антрополог и этнограф С.И. Руденуко, башкирско-татарские браки в этом регионе достигали 70 %. Традиционными были и осенние каз-өмәсе, мал-өмәе. Безусловно, общими были исламские праздники – Ураза-байрам, Курбан-байрам, Маулит. Мусульманским традициям подчинялись нормы социальной жизни башкир и татар. Бытовали единые обряды и ритуалы. Социальный, половой и возрастной этикет.
Первые сведения о переселении мордвы на левый берег Волги относятся к XVII в., в Башкортостан – к первой половине XVIII в. Новая волна переселения мордвы в башкирский край относится к середине – второй половине XIX в. Этнологом М.В. Мурзабулатовым подсчитано, что более 40 % мордвы центральной части Башкортостана осела на территории современного Чишминского района.
Мордовские крестьяне селились вместе с русскими и украинцами, предпочитали располагаться хуторами, отчего их еще на прежних местах обитания называли бобылями. Возможно. От этого происходит название социального слоя башкирских припущенников, которые впоследствии были объединены в тептяро-бобыльское сословие. Но позднее термин «бобыль» был забыт. Одно из крупной мордовских деревень Чишминской волости первой четверти XX в. была Ново-Александровка, где в 63 дворах проживало 388 жителей – 173 мужского и 225 женского пола. На хуторе Кузьминых было всего 5 дворов. Семьи мордвы состояли из 6-8 человек.
Мордва охотнее вступали в браки с русскими и украинцами, отчего происходила их постепенная ассимиляция в составе названных групп и соответственно – сокращение численности.
Мордовские крестьяне были умелыми земледельцами, широко практиковали промыслы – охоту, рыболовство. Было много хозяйств, занимавшихся товарным пчеловодством, в них держали до несколько сотен ульев. В конце XIX в. пчеловодство мордвы было ульевым, пасечным.
Из земледельческих культур традиционно возделывали рожь, пшеницу, овес, ячмень, горох, просо, коноплю, отчасти – лен, занимались огородничеством. Природно-климатические условия региона позволяла собирать неплохие условия урожаи пшеницы. Основными пахотными орудиями были «русская» соха, позже – плуг-сабан. В мордовских деревнях было по несколько водяных мельниц, что свидетельствует о больших урожаях зерновых. Они занимались и животноводством – разводили коров, овец, свиней и, возможно, больше, чем на исторической родине – лошадей. Развито было птицеводство. Содержали больше коров, свиней, кур, индюков, гусей и уток, в меньшей степени – овец и коз.
Мордовские ремесленники изготавливали сани, телеги, колеса, плели на продажу лапти. Они активно вовлекались в городскую жизнь. Уже в конце XIX в. половина жителей мордовских деревень зарабатывала на жизнь отходничеством (временными заработками в городах). Это стало одной из причин значительного сокращения здесь численности мордвы.
Традиционные поселения морды – уличные с более правильной, чем в соседних селах, уличной одно-или двухрядной планировкой. Жилища – срубные деревянные избы, обычно, два четырехстенка, соединенных сенями. Интерьер, близкий к русскому – лавки, стол, красный угол, но встретились в селах русских староверов.
Традиционная одежда мордвы своеобразна и непохожа даже на одежду родственных ей марийцев и удмуртов. «Можно ошибиться в различии чувашей, черемисов, вотяков, – писал В.М. Черемшанский, – но мордвина тотчас узнаешь – стоит только взглянуть на его лапти, которые по форме совершенно не похожи на все другие лапти, посмотреть на рубашку, испещренную по всем направлениям разного рода вышивками, и достаточно». Традиционная мужская одежда состояла из рубахи (панар) и штанов (понкст). Рубахи туникообразного покроя шили из посконного и льняного холста, пестряди, позже – из фабричных тканей, преимущественно красного, малинового и синего цветов. Чаще они были без воротника, с косым разрезом ворота. Их рукава, ворот, подол украшали вышивкой, цветным и узорным тканьем. Рубаха надевалась навыпуск и подпоясывалась узеньким пояском или ремнем. Холщовыми были и штаны. Верхней одеждой служили сумань, напоминавший по покрою поддевку, и чапан, который, как и сумань, изготовлялся из домотканного сукна. Из выделанных овчин шили шубы и нагольные тулупы. Из головных уборов были распространены войлочная шляпа с небольшими полями и меховая шапка. Позже появились фабричные картузы.
Основной нательной одеждой женщин была рубашка туникообразного покроя, обычно богато вышитая шерстяными нитками. Основные их тона – красный и черный. Дополнительные цвета, вкрапленные в узор – желтый, зеленый. Непременными элементами народного костюма мордовок были передник и сарафан.
Головне уборы – в прошлом налобная повязка у девушек и сорока у замужних женщин. В конце XIX в. – начале XX в. их заменил русский платок, повязанный особым способом в виде шапки.
Обувь – лапти в основном из липового лыка, у богатых – сапоги, зимой – валенки. Ноги обертывали портянками. Женщины носили две портянки – нижние и верхние. Поверх портянок в холодное время носили онучи.
Пища мордвы соответствовала роду их хозяйственной деятельности. В.М. Черемшанский писал: «Пищу их составляет ржаной и ситный хлеб, щи, кашица. Горох; в праздники пекут пироги, шаньги с творогом, блины, делают курники и т.п., большие охотники до свиного мяса». Молочные продукты масло, сыр, творог. В рационе питания было достаточно много растительной пищи: свежие и соленные – капуста, морковь, огурцы, картофель, свежие и сушеные ягоды. Старинными обрядовыми напитками были медовуха (пуре) – подобие пива из смеси меда, хмеля и ячменя; брага (поза) – напиток из ржаной муки или кранной свеклы. Традиционными были разведенное водо кислое молоко, квас, чай из трав.
Православные мордва более всего почитали Николая Чудотворца. Но дохристианских верований. Они были сильны в ведовстве и магии, поклонялись силам природы. Большое значение в жизни мордвы имели культы природы, предков. Они отмечали все православные праздники. Собственно народные праздники связаны с хозяйственным циклом. Это – общественные моления с гуляниями: праздники плуга, первого выгона скота; моления, связанные с уборкой урожая. Были и семейные (родовые) моления, которые справлялись дома и на природе.
Для переписки 1970 г. – 76 % мордвы Башкортостана назвали родным мордовский язык, в 1989 г. – 67 %, почти каждый третий назвал родным русский язык.
В прошлом на чишминской земле было много украинских поселений. Как отдельных, так и совместных с русскими. Наиболее крупными из них по спискам населенных мест Башреспублики на 1928 год были Блан-Кочкан, Боголюбовка (Рябининское) где проживали около 600 человек, Богомоловка – более 800 человек, Черниговка – более 700 человек и другие.
Украинцы появились здесь не ранее второй половины XIX в. При этом в Башкирии большая часть их поселений были малодворными и хуторскими. В Белебеевском кантоне, правда, их было до 61 % от общего числа. Что меньше чем, например, в Бирском или Уфимском. Они занимались в основном земледелием, животноводство носило больше подсобный характер. Основной сельскохозяйственной культурой была рожь, выращивала также ячмень, просо, овес, горох, подсолнечник, из огородных культур – свеклу и картофель. Исследователь украинцев в Башкортостане В.Я. Бабенко отмечал развитость огородничества.
На рубеже XIX-XX вв. в украинских селах региона было развито ремесленное производство: были свои мастера кузнецы, гончары, кожедубы, ткачи, портные, шорники.
Около одной трети населенных пунктов Чишминской волости в начале XX в. были русскими. Все они были небольшими – 25-30 дворов. Много было выселков и хуторов в 3-5 дворов. Самые крупные русские села: Новотроицкое (368 жителей), Бочкарево – (202), Старый Берказак – (128). Остальные деревни насчитывали менее ста жителей. Около 1000 человек русских жили в поселке Чишмы. Русские села в XVIII- XIX в., как правило, стояли особняком от других. Они чаще основывались вдоль почтовых дорог, «на колодцах». Как утверждают исследователи XIX в., большая часть русских поселенцев-крестьян в Чишминском крае были выходцами из Пермской, Саратовской и казанской губерний.
Русские крестьяне (помещичьи, монастырские и государственные) занимались исключительно земледелием. Животноводство в их хозяйствах носило подсобный характер. Широко были распространены различные ремесла. Русские мастера изготавливали хозяйственную утварь, посуду, орудия труда средства передвижения не только для собственных нужд. Но и для продажи. В каждой деревне были свои портные. Сапожники. Пимокаты, шорники. Искусными были русские кузнецы. Большое развитие получили ремесла, связанные с деревообработкой. Было много плотников – отходников. Они выполняли по всей округе работы по строительству домов.
Духовная культура русского населения развивалась в рамках традиций православия. В этническом отношении оно было пестрым. Поскольку сюда прибывали крестьяне из северных и центральных российских губерний. Вначале разных деревнях наблюдались различные диалекты русского языка, своеобразные проявления материальной и духовной культуры. Лишь постепенно сложился общий «приуральский» русский говор. Стерлись различия в одежде, быту.
На рубеже XIX и XX вв. под влиянием социально-экономических, политических и других факторов изменяются этнокультурные характеристики населения региона. Так. По Всесоюзной переписи 1926 г. в Чишминской волости Уфимского кантона было: башкир – 3262 человека; русских – 3180 человека; татар – 5962 человека; мишарей – 15495 человека; тептярей – 782 человека; чувашей – 8 человек; марийцев – 8 человек; мордвы – 266 человека; украинцев – 3240; человека белорусов – 183 человека; немцев – 25 человека; латышей – 7 человек; поляков – 19 человека; эстов – 1 человек.
В течение XX в. этнические границы, существовавшие в местах расселении народов (между кустами деревень, отдельными деревнями, «концами») нарушаются и стираются. Постоянно прибывающие в район переселенцы. В основном «пристраиваются» в существующих деревнях и селах, украшение населенных пунктов происходит за счет появления новых кварталов. Постепенного сращивания близлежащих малых деревень и разрастания хуторов. На рубеже XX и XXI вв. в хозяйстве жителей Чишминского района утверждаются общерегиональные традиции, укреплению которых способствуют социально-экономическая, экологическая и этнокультурная обстановка.
Р.И. Якупов